Я бросила ключи на полку у входа, скинула обувь и уселась на ковёр в пуховике. Мы много работали. Я сильно устала.
Закрываю глаза, вспоминаю светлое морозное утро. Оно было двадцать, кажется, лет назад. На кухне тихо работает радиоприёмник, с которым также едва слышно, ведёт диалог бабушка. В квартире жарко, пахнет еловыми ветками. Мир абсолютно прозрачен и белоснежно чист.
Я до сих пор чувствую это, когда смотрю на снег.
Мама крутится у зеркала, поправляет волосы, наносит парфюм. Она кажется сказочной и волшебной, как и все предметы около её зеркала. Я никогда не трогала эту косметику и украшения, потому что знала — так разрушу волшебство.
Она надевает полушубок и садится напротив меня, чтобы застегнуть красные дутые сапоги. Честно говоря, они меня раздражали. Но тогда я не чувствовала за собой право сказать об этом.
Мы выходим из дома и идём по едва протоптанным тропинкам. Снег хрустит под ногами, блестит на солнце. Я слегка прищуриваюсь, чтобы видеть только волшебные солнечные блики.
Мне три года. Мама впервые ведёт меня на утренник в центральный ДДТ, где работает сама. Будет ёлка, будет большой концерт. Она знает, что в актовом зале довольно прохладно, и вдобавок переживает, что я заболею. Накануне мама за пару вечеров придумает и сошьёт мне костюм зайца из белой подкладочной ткани, какую обычно берут для изнанки пальто. Так я точно не должна замёрзнуть.
Мы входим в просторный холл, где всегда пахнет сыростью и бетоном. Я рассматриваю уставших тётушек у гардероба, большие стеклянные окна и множество зелёных растений.
Кругом дети, стремительно выпрыгивающие из тяжёлых шуб в костюмы снежинок и медвежат. Всюду шуршит мишура, слышится звонкий смех и глухой топот: на утренник почти всех привели в танцевальных чешках.
Мы стремительно идём в актовый зал и сразу за кулисы. Тёплый свет бьёт в глаза. Мама говорит с подругой, преподавательницей танцев. У той всегда высокая причёска и чёлка, лежащая на лбу двумя колечками. Это тоже кажется мне волшебным. И я мечтаю, что взрослая, буду делать такую же причёску. Вокруг меня собираются девочки из танцевального коллектива. Сегодня они в блестящих белоснежных платьях, и если сощуриться, то шуршащие пышные юбки тоже превратятся в волшебный блеск. Четырнадцатилетние они кажутся мне невероятно взрослыми. Просят покружиться и умиляются моему костюму. На том утреннике мне было очень весело и тепло.
Я ещё не узнала, что некрасивая, что могу плохо танцевать и невпопад говорить. Это потом мне расскажут другие.
А я зачем-то им поверю.
Поверю, чтобы спустя двадцать лет опять найти себя в костюме зайца. В сарафане от закрытого ныне H&M из стёганной ткани, так похожей на ту подкладочную для пальто.
Опять буду смеяться и веселиться. На «утреннике», который теперь я сама организовала у себя на работе.
И через 20 лет среди других голосов всё отчётливее начну слышать свой, который разрешает говорить невпопад, танцевать и нравиться себе.
Мы много работали. Мы сильно устали. Мы сделали большую выставку про Новый год. Время, когда весь мир прозрачен и белоснежно чист. Когда любовь прорывается сквозь самый холодный ветер и плохие новости. Когда она смотрит на меня глазами улыбающихся подруг. Поддерживает вместе с коллегами, которые помогают реализовывать самые хулиганские идеи. Когда она смеётся голосом детей, одетых в тёплые комбинезоны. Звучит музыкой оркестра и всё так же хрустит белым снегом под ногами. Когда она ощущается там, где мы, не глядя друг на друга, напополам делаем вид, что полгода назад не говорили о ней вслух.
Я продолжаю сидеть на ковре, так и не сняв пуховик. Я случайно встретила тебя в баре по пути домой. Спустя шесть месяцев после того, как всё кончилось.
Помнишь, как мы встретились впервые?
– Я хочу всегда смотреть в глаза любимого человека. – Понимаешь, это значит, что любые глаза, в которые ты смотришь – любимые. Особенно те, что в отражении зеркала.
